Куратор: Дарья Ярцева

Чувство социальной и психологической фрагментации определяет современный опыт, и как следствие приводит к потере целостности и разрушению связей. Тревоги и кризисы охватывают общество, а величие истории больше не вписывается в рамки настоящего. В новом проекте Оли Австрейх Confusions тело живописи распадается на фрагменты, демонстрируя уникальное сочетание абстракции и фигуративности. Преодолевая классические представления о жанре и повествовании, она опирается на широкий спектр исторических мотивов и современных отсылок, выстраивая свои композиции с помощью неожиданного кадрирования и компоновки сюжетов внутри холста.

Новые работы Австрейх написаны в палитре от ярких оттенков желтого и розового до глубокого черного, сосредоточены на человеческой фигуре, построенной из слоев вибрирующей краски. Ее свободные жесты затушевывают однозначное прочтение, поскольку тела рассыпаются на беспокойную и местами неуловимую активность. Разрозненные по воле художницы фрагменты предлагают нелинейную форму повествования внутри проекта, тщательно сконструированную, но остающуюся личной, как будто вы хаотично пролистываете заметки или дневник.

В центре экспозиции большой холст Necessary Rebellion, соединяющий два изображения словно на монтажном столе: образ повернутой спиной к зрителю девушки в неоновых синих оттенках и рука протягивающая яйцо, как символ целостности и начала новой жизни. Разобщенные осколки тел обрамляют исполинскую ладонь с яйцом, словно вылепленную по цвету и форме из тревожных композиций, перетекающих в мясистую абстракцию. Очаровывают своей силой и небольшие работы, мозаично разбросанные в пространстве галереи. Настроение серии вводит в замешательство, сочетая уязвимость с пароксизмом кассетных хорроров 80х.

Проектом Confusions Австрейх интуитивно ретранслирует, что искусство больше не фиксирует эффекты реальности, а знание не влияет на повседневность. Привычные преждевременно застывшие социальные устои, с их вереницей древних и почитаемых предрассудков и мнений, легко сметаются. Они были скорее иллюзией повседневности, чем константой. Все новое и формируемое становится устаревшим прежде, чем успевает окостенеть. Все твердое тает в воздухе, все сакральное мутирует, и люди, наконец, вынуждены слепо осязать руины действительности.