Андрей Гольдер (р. 1979) — российско-немецкий художник, родившийся в Екатеринбурге. В начале 1990-х годов переехал с семьей в Германию, жил и работал в Берлине. Персональные выставки Гольдера проходили в Лондоне, Берлине, Милане, Копенгагене, Пекине и Москве: в White Cube (Лондон, Великобритания), музей современного искусства “Аркен” (Копенгаген, Дания), Michael Fuсhs Galerie (Берлин, Германия), Galerie Urs Meile (Люцерн, Швейцария), BY Gallery (Милан, Италия) и других. Участник 1-й Индустриальной биеннале современного искусства (Екатеринбург, Россия), выставок “The Forgotten Bar Project: The Garden of Eden” (Palais de Tokyo, Париж, Франция), “HotSpot Berlin. Eine Momentaufnahme”, Georg Kolbe Museum (Берлин, Германия) и других проектов.
Гольдер работает преимущественно в технике масляной живописи, однако создает также скульптуры и графические серии. Работая с холстом и масляными красками, он плотно наносит слои, создавая непроницаемые полотна, отсылающие к нео-экспрессионистской эстетике, бросающей вызов и упорядоченности Лейпцигской школы, и инертной пост концептуальной сухости. Энергия работ Гольдера основана на эстетизации несовершенства, монструозности и того, что принято считать уродливым в силу господства понятий конвенциональности. Его работы показывают вечное противостояние распада, падения и травмы несовершенного с миром усредненной нормы и правильности: Гольдер фрагментирует человеческое тело, оставляя привлекающие и одновременно отталкивающие своей инаковостью части, отсылающие к полотнам Френсиса Бэкона. Гольдер перерабатывает историю живописи, обращаясь к телесности Рубенса, палитре Рембрандта или непосредственной работе с цветом и пространством Матисса, пропуская через мясорубку своего метода течения и школы, чтобы создать нечто живое и пугающе реальное. Художника вдохновляют столкновение невозможного у Дюбюффе и Веласкеса, контрасты и грани абсурдности русской литературы. Подобно Освалду де Андраде, написавшему в 1928 Антропофагический манифест о каннибализации инородных западных культур Южной Америкой для создания собственного дискурса и языка художественного выражения в деколониальной оптике, Гольдер поглощает историю западноевропейской живописи и выходит за пределы ее контролирующего присутствия.
Через освобождение от жестких рамок реализма, он создает пространство личной мифологии в фигуративной живописи: гротескные демонические образы напоминают о постоянном соседстве витальности и упадка, любви и боли от ее невозможности. Фигуры-персонажи его работ угнетены светом недостижимого идеала красоты и порядка, поэтому они существуют в своем хаотическом мире вечных аутсайдеров, травмированных реальностью, выталкивающей все “несоответствующее” на периферию нашего взгляда. Гольдер выхватывает эту периферию из темноты, помещая в центр своих произведений с заботой и одновременной иронией, читающейся в названиях: будто раздавленный объемным человеческим телом грызун — это “Случай на кухне”, сочетание птичьего помета и останков птицы — “Месть”, а “Живопись” — испачканная красками тряпка и ряд гротескно уродливых зубов. Тонкая ирония в сочетании со зловещими сюжетами усиливают эффект реальности сложносочиненного мира ассоциативных метафор, увиденного Гольдером через призму личного опыта.